За малым дело - Страница 5

К оглавлению

5

- Да ты посылал ли ему книги-то?

- Каким образом могло случиться, что твои книги дали ему такое направление?

- Вот уж именно "чудеса в решете"!

Федор Петрович и при этих настойчивых вопросах пытался было как-нибудь отвильнуть от прямого ответа, - но, наконец, видимо изнемог. Он глубоко вздохнул, беспомощно опустил голову и, с выражением той же беспомощности расставив руки, произнес почти шепотом:

- Шер-ше ля-фам!

Это совершенно неожиданное вторжение в разговор об известном предмете ни в чем ему не соответствующего сообщения - прежде всего ошеломило всех собеседников; затем, когда они начали мало-помалу приходить в себя, то разговор их уже не подлежал пониманию не только постороннего наблюдателя, но и их самих, совершенно сбитых с толку.

- Так вот в чем дело-то!.. Стало быть, ты ничего не исполнил? Ни книжек, ни...

- Какие тут книжки! - беспомощно хватаясь за голову, стонал Федор Петрович. - Какой тут народ!.. "Женись! Женись!" Двадцать раз я видел у нее в руках револьвер!.. Какие тут заботы о мальчишке, когда каждую минуту грозила смерть?.. И как это удивительно случилось! Встретился я со старым приятелем на одной станции... Облобызались... Не раздеваясь, пили на радостях два дня... Потом очутился я в каких-то дебрях... Помещичий дом.. Очаровательная особа... пение... признание ..

И затем... Что я перенес! Что я вытерпел!..

Отчаяние Федора Петровича, в которое он сумел внести частицу комического элемента, - решительно возобладало над упреками Федору Петровичу за его негуманный поступок с мальчиком и выразилось в шумных спорах о женщинах вообще. Женолюбцы и женоненавистники окончательно завладели разговором, и народ и просвещение - все это исчезло в шуме и гаме общего галдения о женщинах. - Федор Петрович хотя и не переставал взывать:

"Что я испытал! Что я пережил!" - но уж совершенно ясно сознавал, что он выскользнул из затруднительного положения, в которое попал с своим рассказом о народных дарованиях, и твердо знал по личному опыту, что теперь о мальчике не будет и помину...

Но он ошибся. Два молодых человека, также из служащих (по межевой части), проскучав весь вечер и постоянно чувствуя себя совершенно посторонними среди гостей Федора Петровича, - возвращались домой в глубоком раздумье. Дело в том, что даже среди такой уездной интеллигенции (полагающейся быть таковою по штату), какая собиралась к Федору Петровичу с единственною целью поболтать без всякого стеснения, - всякий более или менее пожилой человек почитал почему-то своим правом относиться к новому, молодому поколению если не с явным сожалением об его участи, то уж непременно с прискорбием и снисхождением. Так повелось на Руси с давних пор:

в старину живали деды во всех отношениях лучше своих внучат. - Не тот был размах. Чего стоит горсть, одна только горсть таких людей. Указать на эту горсть всегда почиталось людьми отживающими свой век весьма достаточным для того, чтобы обаяние горсти отборных людей перенести и на самих себя и, вследствие этого, ощущать собственное свое достоинство и преимущество пред пр-пскорбным положением нового, молодого поколения. Не раз это молодое поколение слышало о себе и о своей жизни прискорбные сожаления и нерадостные сомнения, выражаемые людьми якобы широкого размаха, а так как и сама молодость всегда исполнена сомнениями о самой себе, о своем деле, о целях своей жизни, то неудивительно, что двое молодых людей, о которых идет речь, попытались поближе ознакомиться с людьми широкого размаха, - вот почему они и решились посетить один из вечеров Федора Петровича... Сами они, при узкой служебной специальности, летом межевать, а зимой чертить планы, - глубоко скорбели, что им почти нет возможности быть полезными народу. То, что они каждое воскресенье ходили заниматься в воскресную школу, на одну большую фабрику, отстоявшую верст на пять от города, а также и то, что при межевании они всегда старались соблюсти народный интерес, не продавали свою цепь в пользу тех, кому нужно крестьянское безземелье, - все это они считали ничтожным сравнительно с тем, что они хотели бы сделать. Не считали они за что-нибудь существенное и то, что отдавали последнее средства на устройство народной библиотеки, где бы можно было читать всякому грамотному человеку за пять копеек в месяц. Все это было для них мало и мелко сравнительно с широким "размахом", о котором они слышали от люден иного поколения. Вот эти-то молодые люди, побывав у Федора Петровича и ознакомившись с людьми высшего полета, - они-то и не могли оставить рассказа о талантливом крестьянском мальчике "без помину", как полагал Федор Петрович.

- Так-то вот на Руси и гибнет народ-то!

- И дарования есть и таланты - светлые головки - все есть! да за малым дело стало - ничего существенного не делать, а только скорбеть о том, что мы-то мало делаем...

- Не пойду больше! - решил один из них и даже плюнул, очевидно испытывая на душе неприятное ошушение от болтовни доживающих свой век пустомелей.

"За малым дело". Впервые произведение под названием "Грамотный" напечатано в журнале "Пчела" в 1877 году (Л~? 4).

Настоящий текст печатается по изданию: Г. И. Успенский.

Собрание сочинений в 9-ти т. Т. III. M., ГИХЛ, 1956.

5